Бородинское сражение. Потерял ли Наполеон свой талант полководца? «русские стяжали славу быть непобежденными»

Наполеон был гений и как он одерживал свои победы знают все: включал свой гений и одерживал. А вот как он добивался при всей своей гениальности поражений?
Вопрос не был праздным ни в 19 веке, им тогда задавался всякий просвещённый человек, ни в 20 веке. Учесть его ошибки пытались и Гитлер и Сталин, этот вопрос по прежнему важен и в 21 веке. Цена ошибок всё больше и больше, а времени на принятие верного решения иногда не хватает.
В эпопее Наполеона был период, когда все его ошибки стали видны как под увеличительным стеклом. История войны 1812 года - позволяет нам увидеть с нашего далёка ошибки гения для того, чтобы их не повторять. Будем приводить мнение об ошибках Наполеона Верещагина В. В. с собственными комментариями.

1. Пренебрежение мелочами.
"(О наступлении на Москву) Скоро в огромной армии стал сказываться беспорядок: броды через ручьи и речки были сбиты, перепорчены, полки проходили где и как им вздумалось, никто об этом не заботился, так как генеральный штаб пренебрегал такими мелочами. Никто не указывал опасных мест или лучшую дорогу, если их было несколько; всякий отдельный корпус действовал на свой страх… Все эти беспорядки тем резче бросались в глаза, что Барклай-де-Толли отходил со своих позиций в полном порядке: ни брошенных повозок, ни мертвых лошадей, хоть бы один отсталый солдат или перебежчик." *
В большом новом деле не бывает мелочей. особенно обидны те мелочи, которые не только можно, но и нужно было предусмотреть.
Если перенести подобные обстоятельства в наше время: "В офисе у Николая царили разные настроения, кто-то сидел на запасах бумаги, кто-то дружил с водителями, а кто-то знал, как подойти к начальству. Поэтому любой вопрос (послать запрос, напечатать отчёт, собрать исполнителей) надо было решать не прямо, а на свой страх и риск или же долгое время собирать информацию о том, как его решать. Новый начальник довольно быстро приказал ввести отделам чёткие правила, вывесить их в едином месте, наказывать за неисполнение. Работать сразу стало легче."

2. Пренебрежение интуитивными сигналами.
"Мюрат, - сказал император французов, …в Витебске, -первая русская кампания кончена; водрузим здесь наши знамена.1813 год увидит нас в Москве, 1814 - в Петербурге. Война с Россиею - трехлетняя война!» - так говорил гений Наполеона, его интуиция. Однако он не послушал собственную гениальность. Когда человек отказывает собственной интуиции, он терпит сокрушительное поражение.
Пример из жизни офисных работников: "Андрей чувствовал, даже в груди что-то трепетало, что нельзя высовываться в этод день со своим докладом. Перед началом он решил отсидеться в углу. Однако на собрании на него что-то нашло, он пошёл к трибуне, стал выступать, послышались недоумённые возгласы, вопросы, его подняли на смех,…дальше лучше не вспоминать. После этого Андрей ввёл чёткое правило- все публичные выступления тщательно подготавливать. А если он ощущал трепет в груди, то менял тактику и готовился особенно тщательно или отменял выступление."

3. Приенебрежение групповым мнением.
"Но чем решительнее хочет действовать император, тем сильнее сказывается охлаждение и недовольство вокруг него… Бертье,… позволил себе представить мотивированное заключение в этом смысле императору, но тот принял его очень худо: "Подите вы прочь,- сказал он ему, -вы мне не нужны . Поезжайте домой, я никого не держу силой" * .
Групповое мнение - страшная сила. И если все вокруг высказываются не в пользу решения командира, однако главное лицо настаивает, то когда решение будет исполняться, люди будут вольно невольно саботировать его. Ещё хуже, если в результате развития событий люди будут считать себя правыми, а начальника идиотом. Вот если главный некоторое время потратит на обсуждение, обучение, уговоры, даже тренировку, по многим пунктам прислушается к мнению людей и поменяет правила, подстраиваясь под некоторые моменты, тогда его решений будут ждать с нетерпением.

4. Не представляется негативный исход.
Наполеон перед решающим походом на Москву думает о победе и вообще не рассматривает негативный сценарий: " Тут во всем будет у нас недостаток, … в Москве же все получим даром. Ведь если всегда ожидать стечения всех благоприятных обстоятельств, то никогда ничего нельзя предпринимать; чтобы кончить что-нибудь, нужно сначала начать … - следование правилу не обеспечивает еще успеха, а успех, напротив, создает правило, и если … кампания удастся, то из этих новых успехов наверное создастся новое руководство для будущего" .
Случай из нынешнего времени: "Займу я денег и куплю машину", - думал Иван Петрович. В своих мыслях он нарезал крутые километры, ездил в Киев и Львов. Через месяц он разбил купленную в кредит машину, а деньги выплачивал ещё три года. Месяц езды на машине обошёлся ему вдвое дороже самой машины.

5 . Поведение соперника рисуется в удобном ракурсе.
"Предположим, однако, что Александр (император) и после того станет упрямиться - что ж, я войду тогда в сношения с жителями столицы, с боярами, они поймут свои выгоды, оценят свободу" ... рассуждал Наполеон в 1912 году и прибавил, "что Москва ненавидит Петербург, и он сумеет воспользоваться этим соперничеством - результаты этой зависти между столицами могут быть неисчислимы..."
"А я как зайду к начальству, как скажу им, что я всё про них знаю, так они мне всё дадут, что я не попрошу,"- мечтал слесарь жека уже который год. Один раз даже разговор завёл, так чуть на более плохую точку не перевели.

6. Сомнения ухудшают даже плохой план.
"Однако, сомнения и колебания Наполеона при наступлении на Москву отразились на движении французской армии, и хорошо задуманный план -врезавшись между русских армий, разбить каждую отдельно - не был исполнен".*
Сомнения помешали и Наполеону сразу разбить русские армии, и серьёзно ухудшили супружеские отношения одного инженера. Михаил никак не мог решить, что дарить жене на День рождения. В результате, просомневавшись целый день, вечером он стоял у дверей без хоть какого-нибудь подарка.

7. Раз обманувшись, следует обмануться ещё раз.
"Сам Наполеон понимал, что его "заманивают", как он выразился, но, как сказано, если не от Москвы, то от Смоленска, пока не мог отказаться и двинулся на последний город, продолжая одерживать "победы" своих бюллетеней (посланий в Париж). Одерживать эти победы было тем легче, что русский план отступления помогал правдоподобию их: французы все наступали, а русские все отходили - значит первые все одерживали победы над последними."* В плену ослепления призрак успеха принимал за успех.
Бывает, что человек обманывается и, понимая пагубность положения, видит выход только в продолжении обмана.Так, проигравшись в казино, игрок любыми путями, используя враньё, занимает деньги отыграться и, наконец, теряет всё.

8. Неуверенность в правильности решения рождает смешное поведение.
"Наполеон пользуется первым, кажущимся ему удобным, случаем и заговаривает о своих мирных чувствах и намерениях с пленным генералом Тучковым, которого просит написать о них своему брату, тоже генералу русской армии. "Не я начал войну!- говорил он, -Зачем вы отступаете? Зачем отдали мне Смоленск - ничего так не желаю, как заключить мир»... Он просит Тучкова написать и о том, что главнокомандующий поступает дурно, выводя за собою все власти. Он делает Тучкову предложение составить род третейского суда для решения, на чьей стороне больше вероятности победы - если решат, что на русской, то пусть назначат место сражения, а коли на французской - так зачем далее проливать кровь по-пустому, «вступим в переговоры и заключим мир".*
Когда Зина поняла, что муж ей изменяет, она от полнейшей растерянности поехала к разлучнице и стала ей объяснять, что той должно быть стыдно разбивать их союз. "Давай с Вами будем дружить",- говорила Зина,-"а муж будет жить у меня".
Потом был развод, но своё унизительное поведение ей было вспоминать хуже всего.

9. Гипноз близости цели.
Твердо решившись идти вперед, Наполеон снова вполне овладел собою, сделался весел, спокоен.. Он говорит: "Мы слишком далеко забрались, чтобы отступить; Мир перед нами, - и мы в восьми днях расстояния от него - можно ли рассуждать, будучи так близко от цели? Идем на Москву!"
Долго ухаживая за девушкой парень наконец пригласил её к себе. Дома, несмотря на располагающую атмосферу, девушка опять отказала в близости. Парень решился наконец добиться цели и попытался взять её силой. Больше девушка с ним не общалась.

10. Уступи обстоятельствам, но не больше (чего не делал Наполеон).
Военный совет императора Александра решал наступления, но главнокомандующий неизменно принимал решение, противное общему увлечению, подавая сначала вид, будто разделяет его, и репутация его сильно пострадала от этого. Новый главнокомандующий Кутузов не решился рисковать своей очень большой популярностью и порешил принять битву, которую, как умный человек, тоже вряд ли одобрял".*
Однако Кутузов, понимая всю пагубность дальнейшего сражения, отказался от продолжения Бородинской битвы, которого многие ожидали, и на следующий день отвёл войска.

11. Не делегируются полномочия, допускается соревнование внутри команды.
Перед Бородинской битвой к Наполеону явился маршал Даву с предложением "отдать ему Понятовского, ночью перед рассветом он двинется с ним и со своими пятью дивизиями, силою в 35000, под прикрытием леса, в который упираются русские, обойдет их по старой Смоленской дороге и быстро ударит на левый фланг с тыла и прикончит тут русскую армию, а с нею и войну" .
Предложением этим Даву еще раз доказал, что он лучший тактик из всех маршалов Наполеоновской школы. Но Наполеон, внимательно выслушав маршала, после нескольких минут молчаливого размышления, ответил :"Нет! Это слишком своеобразное движение; оно очень удалит меня от моей прямой цели и заставит потерять много времени..."
Маршалы отправили к нему за помощью генерала Беллиара, который объяснил, что с позиции их видно, как все пространство Можайской дороги покрылось отступающими, повозками и беглецами... что нужен только еще один хороший удар, чтобы покончить с неприятельскою армией!
Император колеблется, сомневается и приказывает генералу пойти еще раз посмотреть и потом доложить ему: " что дело еще не выяснилось, что перед тем, как решиться дать последние резервы, он хочет яснее разобраться на своей шахматной доске!" Недовольные маршалы: "Что же это, наконец! Разве мы пришли сюда для удовольствия занимать поля? Что император делает там, назади? Он видит только обратную сторону дела. Коли он не хочет сам вести войну, перестал быть генералом и корчит императора, пускай убирается... в Тюльери и передает дело нам!" ...
Наполеоны нашего времени действуют так же. Директриса одного учебного заведения без конца бегала по учреждению, делая кучу чужой работы и множество выговоров. В результате все боялись начать действовать, чтобы не схлопотать выговор, а нужные дела не делались.

12. Фантастические планы.
"Тем временем становилось ясно, что Александр не удостаивал Наполеона ответом - это была кровная обида и он страшно рассердился. "3 октября после бессонной ночи он зовет маршалов : " послушайте новый план, который я составил. Принц Евгений, читайте: сжечь остаток Москвы, идти через Тверь на Петербург, куда Макдональд придет на соединение с нами! Мюрат и Даву пойдут в арриергарде. Представлялся ли когда-нибудь более высокий военный подвиг?... Какою славою мы покроемся и что скажет свет, когда узнает, что в три месяца мы покорили обе великие столицы севера?"
Но Даву и Дарю противопоставляют его увлечению время года, недостаток провианта, голую, голодную, к тому же больше воображаемую, дорогу из Твери в Петербург, идущую по болотам, и которую триста человек крестьян, в несколько часов, сделают непроходимою."*

13. Жестокость.
"Незадолго до выхода из Москвы, был отдан весьма странный приказ. Все начальники корпусов должны были представить цифровые данные числа больных, которые могли бы поправиться 1) через неделю, 2) через две недели, 3) через месяц, 4) количество людей, долженствовавших умереть через две недели, 5) через три недели; приказано было озаботиться перевозкою только означенных под №1, всех остальных предполагалось оставить"*. Русская компания была отмечена ненужной жестокостью постоянно: солдаты мародёрствовали и разоряли сёла ещё по дороге на Москву, доставая себе пропитание и фураж; "поджигателей" в Москве расстреливали без суда и следствия, хотя не ясно было, кто поджигал; пленных (а среди них было много гражданских) расстреливали, если кто по болезни отставал от колонны; обозы были перегружены наворованным добром, а свои раненые бросались умирать.
Иногда события на предприятии напоминают отход Наполеона из Москвы. Через месяц после начало нового директорствования начались увольнения. Разогнали психологов, уволили пенсионеров. Более мобильная молодёжь решила последовать за старшими и сами положили заявления на стол. Остались недальновидные и "свои люди", которые работать не любили, ответственность на себя не брали. Показатели упали.

14. Состояние - враг интуиции.
"В последнее время пребывания в Москве снова, как за время великого пожара, угнетенное состояние Наполеона стало сказываться вспышками. Это бывало при приемах по утрам, когда, окруженный начальниками армии, под их пытливыми взглядами, казавшимися ему укоризненными, он будто вызывал всех своим строгим видом; резкий отрывистый голос и бледность лица показывали, что он понимал истину и что она не давала ему покоя. Тут иногда его сердце изливалось на окружающих в жестоких, резких выговорах, не облегчавших, а скорее увеличивавших его пытку сознанием своей несправедливости".*
Многие говорилы, что в походе 1812 года Наполеон сам на себя не похож. Огромную энергию ему надо было в первую очередь тратить на улучшение своего собственного состояния, так как от этого напрямую зависел успех компании. Если положение трудное, начни с себя, подними себе настроение, улучши состояние.

15. В переговорах слышится то, что хочется слышать.
"Старая лиса" Кутузов хорошо понимал необходимость предоставить Наполеону время "изжариться в Москве в своем соку"; она убаюкала Лористона (посла) с таким искусством, что бедный посол в значительной степени поддался надежде на скорый мир, а главное, внушил ее своему повелителю, который решился еще ждать!
Однако, в ожидании этого желанного мира, положение французской армии начало делаться критическим: стала разгораться партизанская война. На фуражировки приходилось посылать отряды под сильными прикрытиями не только кавалерии, но и пехоты, даже артиллерии; всякую меру овса, каждую связку сена приходилось брать с боя"*.
Мария Ивановна каждый раз половину урока боролась за соблюдение железной дисциплины, хотя, конечно понимала, что её цель как учителя, в первую очередь, учить математике. В результате на её уроках была идеальная тишина, Мария Ивановна торжествовала победу, однако пол класса не справилось с министерской контрольной и её разбирали на педсовете.

16. Бездействие - худшее из действий.
"И все-таки Наполеон еще не решался открыто объявить о своем намерении уйти. Все казалось ему потерянным, если удивленная Европа увидит его отступающим, и все спасенным - если удастся переспорить Александра настойчивостью; почти уже побежденный, он откладывал со дня на день публичное признание своего поражения.
Среди военных и политических туч, около него собиравшихся, всегда прежде лихорадочно деятельный, Наполеон в полном смысле бездействовал: он проводил дни в толках о достоинстве тех или других од и посланий, полученных за последнее время из Франции, образцы которых были приведены, или за редакцией правил управления французской комедией в Париже, на которую положил целых три вечера.
Нельзя думать, чтобы Наполеон сам вполне доверял своему оптимизму; главным двигателем его поступков, очевидно, была нерешительность. Все окружающие удивлялись полному отсутствию в нем прежней живой, быстрой, сообразной требованию, решимости; видели, что гений его разучился прилаживаться к обстоятельствам, как это бывало при его возвышении."*
Если положение нестабильное, катится от плохого к худшему, то бездействие приводит к полному разгрому.
* Верещагин Василий Васильевич. Наполеон I в России, 1812.

В этом году исполнилось 205 лет с начала Отечественной войны 1812 года.
Это была парадоксальная война, особенно сражение при Бородино, которое и французы и русские считали выигранным. Наполеон смог взять Москву, но затем неприятель был изгнан с нашей территории, потеряв практически всю свою Великую армию.

Наполеон взял Москву, но она не была столицей

По традициям тех стародавних времен взятия столицы неприятеля означало победу над ним. О таком представлении цели войны автору этих строк напомнил в случайном разговоре один реконструктор в форме наполеоновского офицера тяжелой кавалерии. Собственно, в каком-то смысле такая трактовка актуальна и по сей день. В Берлин рвались советские воины во время Великой Отечественной, резонно полагая, что именно там находилось логово фашистского зверя. С падением Багдада рухнул режим Саддама Хуссейна в Ираке в результате агрессии США против этой страны.
А вот Наполеон сделал фатальную ошибку сразу по двум дисциплинам — истории и географии — вместо настоящей столицы Российской империи он взял Москву, которая уже более 100 лет как потеряла к тому времени столичный статус. И тотальное разграбление города не спасло наполеоновцев от позорного бегства и разгрома.
Намерение французского императора поразить Россию в самое сердце звучало красиво, но бессмысленно.

Москва тех лет — обычный губернский город, который решающего значения не имел, в отличие от той же самой Москвы, но образца уже второй Великой Отечественной войны, когда она стала крупным индустриальным и транспортным центром. Поэтому в 1812 г. мудрый М.И. Кутузов мог спокойно заявить гордецам, готовым драться за каждую купеческую усадьбу в Первопрестольной примерно так, что с «потерею Москвы не потеряна еще Россия». Да, это богатый город и символ нашей страны, но в то время не более того. Сохранить армию было намного важнее.

Правильная стратегия командования русской армии

Многие, кто хорошо учились в школе, знают о «дубине народной войны» из романа Л.Н. Толстого «Война и мир», которая основательно прошлась по спинам наполеоновско-бонапартистских вояк в1812 г. А вот то, что это был во многом гениальный план прусского на службе России генерала Людвига фон Фулля известно гораздо хуже.
Его тактику ведения войны принято хаять. Но вот незадача — Кутузов после оставления Москвы примерно такой и создал, только в Тарутино. Т.е. по сути, Михаил Илларионович гениально реализовал то, что задумал Фулль, при этом сама жизнь внесла в него ряд важных корректив. Но главное осталось — это тактика изматывания противника, который на поле сражений мог быть более умелым, но тактически его вполне реально было переиграть.
Так примерно играют более слабые команды против более сильных в футболе — выстраиваются непроходимой стеной у ворот и бегут в быстрые контратаки. Вот Фулль и предлагал основным силам засесть в хорошо укрепленном лагере, а главному резерву атаковать неприятеля во фланг и тыл.
Одного не учел Фулль, что Наполеон сможет собрать со всей Европы такую огромную по тем временам армию. В этих условиях уступающим по численности русским войскам необходимо было отходить вглубь страны, вынуждая противника оставлять гарнизоны, ослабляя основные силы, а самое главное, растягивать свои коммуникации, которые, соответственно, с каждой новой оккупированной верстой становились все уязвимее.
Упрекают Фулля и за то, что он раздробил русскую армию на несколько кусков. Но с тем же успехом можно было бы упрекнуть советское командование перед Великой Отечественной войной, что оно разделило наши части на несколько военных округов, превратившихся после гитлеровской агрессии во фронты.
Это сейчас мы знаем, что Наполеон со свойственной ему прямотой ломанулся брать Москвы. А вот в 1811—1812 гг. предугадать действия Бонапарта было куда сложнее. Он вполне мог двинуть свою армию на север, чтобы атаковать не «сердце», а «мозг» России — Санкт-Петербург. Мог, напротив, предпринимать попытку экономического удушения противника, приказав своим воякам захватить богатую хлебом Украину. В этом случае его орда направилась бы на юг.
Словом, вариантов возможной стратегии Бонапарта было, как минимум, три — и на каждый нужно было предусмотреть свой ответ. И Фулль предусмотрел 3-ю армию А.П. Тормасова для «украинского» направления и 1-й Пехотный корпус для защиты Петербурга Г. Х. Витгенштейна. Именно ему суждено было остановить попытки пусть и второстепенных, но все же вполне боеспособных частей французской армии под командованием Удино и Макдональда прорваться к городу на Неве.

Наполеон не справился с партизанской тактикой

Сам поход Бонапарта, как и гитлеровский в 20-м веке, был авантюрой. Даже если на необъятных просторах нашей страны никто бы не проживал — для ее оккупации требовались бы колоссальные силы. Но главное все-таки не это даже — русский народ и другие в составе нашего государства умели сплачиваться в трудную минуту и действовать против агрессора сообща. Не давать ему покоя нигде и никогда, чтобы, как говорили во время войны с фашизмом, земля горела у него под ногами. Так было в 1941—1943 гг., так было и в 1812 году.
В тот момент, когда Его Величество народ обрушил на наполеоновско-бонапартистских оккупантов дубину народной войны, у тех не осталось ни единого шанса на победу. Причем не помогли и посулы о каком-то там освобождении крестьян — перед лицом внешнего врага в России все внутренние неурядицы и разногласия отошли на второй план. В момент наполеоновского нашествия не случилось никакого декабристского восстания, никакого народного бунта. Все для фронта — все для победы, это лозунг был фактически в ходу и в 1812 году.

Уже само упоминание имен крестьян Герасима Курина и Василисы Кожиной говорит, что в бой с ненавистными захватчиками пошел и стар, и млад, и мужчины, и женщины. В одном строю оказались и родовитые аристократы, и простые крепостные крестьяне. Никакие попытки расколоть народ Наполеону не помогли — он не понял главного, что в России под свободой, прежде всего, понимали и понимают независимость от внешнего влияния. Со времен Александра Невского, которому приписывают слова о мече, с которым враг приходит и от которого в итоге и погибает на наших полях.
А народ и армия всегда едины у нас. Партизанам очень помогли разведывательно-диверсионные подразделения регулярных и казачьих частей. Поэт и гусар Денис Давыдов показал Наполеону, что такое настоящая война.
Кто-то скажет в стиле той эпохи, что супротив правил. Наверное, супротив, но разве агрессора и оккупанта нужно встречать с цветами, как нередко случалось в истории ряда европейских стран, но никогда в России? В результате и Наполеон, и потом Гитлер должны были думать не только о противнике, который перед их войсками, но и том, который не дает обеспечивать их должным образом, действуя в глубоком тылу.
В результате ворвавшиеся в Москву французские и отдельные марионеточные подразделения ряда европейских стран оказались в древней столице России в мышеловке. Очень дорогой, но мышеловке. И в этой ситуации ничего лучше не придумали наполеоновцы во главе со своим великим полководцем, как уйти из нее с награбленными ценностями. В результате отступали они очень и очень медленно и становились легкой добычей все тех же партизанских и разведывательно-диверсионных групп.

Мародерство войск Наполеона усилило сопротивление в их тылу

Всенародное сопротивление стало возможным не только в силу патриотического подъема. В немалой степени этому поспособствовали сами оккупанты. Не было никакого особого смысла устраивать столь откровенный грабеж и столь жестокие репрессии, к которым они прибегли в оккупированных губерниях, стремясь, видимо, страхом парализовать малейшее сопротивление. Примерно также действовали потом и фашисты, но в обоих случаях враги просчитались.
Известно, что одной из причин тяжелейших небоевых потерь, помимо суровых морозов, стало то, что идя к Москве, армия Бонапарта откровенно придерживалась тактики выжженной земли. Отступать без ключей древней Москвы они не предполагали. В результате пришлось питаться кониной, а значит, сокращать количество повозок, бросать или прятать наворованное добро.
Причем руку подняли на самое святое — на церкви и храмы Москвы, Смоленска и их окрестностей — естественно, это вызвало еще больший гнев народа. При движении что на восток, что на запад, захватчиков ждали не хлеб-соль, а нападения на отряды фуражиров, резко ухудшавшие и без того неважную ситуацию со снабжением уже изрядно поредевшей Великой армии, от величия которой вскоре осталось одно название.

До сих пор идут споры, кто именно поджег тогда Белокаменную. Но даже если это сделали патриотически настроенные городские партизаны — все равно ответственность в немалой степени лежит на оккупантах. Вместо того чтобы тушить огонь, многие вояки, похоже, были заняты банальным мародерством.
И тремя днями на разграбление дело тогда явно не ограничилось. Вывозили потом на телегах буквально все, что из золота и драгоценностей и что, по мнению мародеров, плохо лежало, стояло, висело. Не осталось ни одного собора, которого не коснулась бы рука чужеземных грабителей. Многие ценности так и не были найдены. Поиски их продолжаются все прошедшие 205 лет. И продлятся, наверное, еще долго.

Бонапарт не имел союзников в войне против России

США перед очередной операцией по навязыванию демократии в той или иной точке Земного шара обязательно сколачивают коалицию, даже имея и без сателлитов тотальное превосходство над очередной страной, которую они сочтут изгоем. Стоит ли говорить, что для «сдерживания» коммунизма, плавно перетекшего в противостояние уже современной России и сместившегося существенного на восток, предусмотрен аж целый блок НАТО.
Даже бесноватый Гитлер привлек к агрессии против Советского Союза каких-никаких союзников в лице Финляндии, Румынии, Венгрии, Италии и подразделений «добровольцев» из самых разных стран Европы. Наполеон же ограничился только последними — ни одна страна не приняла участие в его авантюре. Зато, как и Гитлер против СССР, в поход на огромную Российскую империю он отправился, имея в тылу враждебную ему Британию.
Правда, как и в годы Великой Отечественной войны, англичане не спешили влезать в континентальную войну, а США тогда еще были дальней окраиной мира за океаном, а не самой могущественной державой. Тем не менее, тратить силы и средства в такой ситуации со стороны Наполеона было крайне опрометчиво.
Он сделал ту же ошибку, что впоследствии и нацистское руководство, поставив все на блицкриг, быструю победу над россиянами, которые слишком медленно запрягают, но вот скачут за отступающим противником очень быстро. Все начиналось и у бонапартовцев, и у гитлеровцев легко, а закончилось полным разгромом. Причем после изгнания из России у них уже не было сил дальше вести войну.
И вот тут западные союзники России с охотой вступали в операцию по добиванию уже практически поверженного противника…

Наполеон, как и позднее Гитлер, проиграл. Остановили и тех, и других захватчиков мужество наших воинов, железная воля всего народа и мудрое военное командование. Можно сколько угодно говорить, что и Александр I, и Сталин далеко не полководцы. И это действительно так, но и тот, и другой выбрали тех полководцев и штабистов, которые могли в действительности задумать и реализовать план войны на истощение — Фулль и Кутузов в 1812—1813 гг., и Жуков с Шапошников в 1941—1945 гг.

Подпишитесь на нас

Весь день 17 октября прошел в уборке раненых, в приготовлениях к продолжению битвы. Наполеон после долгих колебаний решил отойти к линии реки Заале. Но он не успел привести это намерение в исполнение, как разгорелось на рассвете 18 октября новое сражение. Соотношение сил еще более круто изменилось в пользу союзников. Потеряв 16 октября около 40 тысяч человек, они получили огромные подкрепления 17-го и в ночь на 18-е, и в битве 18 октября у них было почти в два раза больше войск, чем у Наполеона. Битва 18 октября была еще страшнее, чем та, которая происходила 16-го, и тут-то, в разгаре боя, вдруг вся саксонская армия (подневольно сражавшаяся в рядах Наполеона) внезапно перешла в лагерь союзников и, мгновенно повернув пушки, стала стрелять по французам, в рядах которых только что сражалась. Но Наполеон продолжал бой с удвоенной энергией, несмотря на отчаянное положение.

Когда смерклось и бой стал утихать, снова обе стороны остались друг против друга, и опять не было решительной развязки. Но в ночь с 18 на 19-е она наступила. Наполеон после новых страшных потерь и измены саксонцев уже не мог больше держаться. Он решил отступать. Отступление началось ночью и продолжалось весь день 19 октября. Наполеон с боем отступал из Лейпцига и за Лейпциг, теснимый союзниками. Бои были необычайно кровопролитны вследствие того, что на улицах города и предместий и на мостах теснились густые толпы отступавших войск. Наполеон приказал, отступая, взорвать мосты, но саперы по ошибке взорвали их слишком рано, и около 28 тысяч человек не успели перейти, в том числе поляки. Их начальник, маршал Понятовский, командир польского корпуса, утонул раненый, пытаясь переплыть верхом реку Эльстер. Преследование, впрочем, скоро прекратилось. Наполеон ушел со своей армией и двинулся по направлению к Рейну.

Общие потери французов за 16-19 октября были равны по крайней мере 65 тысяч человек, союзники тоже потеряли около 60 тысяч. Долгие еще дни страшные вопли тяжелораненых оглашали лейпцигские поля и разложение трупов наполняло окрестности невыносимым зловонием. Не хватало рабочих рук, чтобы очистить поле, и медицинского персонала, чтобы подать помощь искалеченным и раненым.

Наполеон отступал от Лейпцига к границам Франции, к той черте, которая отделяла ее от германских государств до начала наполеоновских завоеваний, к линии Рейна. Во французской живописи неоднократно этот именно момент и события начала 1814 г. служили темами для художников, причем в центре их внимания был Наполеон. Гениальная кисть Мейссонье уловила настроение императора. Он едет на боевом коне между своими гренадерами и угрюмо к чему-то присматривается, чего не видят глаза гренадер. В эти дни конца октября и начала ноября 1913 г., между концом кампании в Саксонии и началом кампании во Франции, в этом человеке совершалась огромная и несомненно мучительная борьба, о которой он не говорил с окружавшей его свитой, ехавшей за ним между поредевшими рядами конных гренадер старой гвардии, но которая отражалась на его суровом лице и в угрюмых глазах.

Впервые Наполеон должен был понять, что великая империя рушилась, что распался пестрый конгломерат стран и народов, который он столько лет старался огнем и мечом спаять в единую империю. Вот с ним распрощался

Мюрат, его маршал, его начальник кавалерии, герой многих битв, которого он сделал сам королем неаполитанским. Мюрат уехал в Неаполь, и Наполеон знал, что он уехал для измены и уже тайно перешел на сторону коалиции, чтобы сохранить свой трон. Вот назначенный им в Испанию брат его, король Жозеф, вытесняется англичанами и испанскими повстанцами с Пиренейского полуострова. Из Касселя уехал другой брат его, король вестфальский Жером. В Гамбурге Даву осажден русскими и пруссаками. Власть французов в Голландии шатается. Англия, Россия, Австрия, Пруссия не успокоятся, пока не сведут Францию к прежним границам. Великой империи, созданной им, наступает конец, она растаяла.

У него было еще около 100 тысяч человек, из них 40 тысяч вполне вооруженных, остальных еще нужно было вооружить и вводить в кадры. У него еще были гарнизоны ив Данциге, и в Гамбурге, и разбросанные там и сям в еще покорных ему частях Европы- в общем от 150 до 180 тысяч человек. Юноши-призывники 1815 г., взятые в войска в 1813 г., поспешно обучались в лагерях.

Наполеон еще не складывал оружия. Он думал о новой предстоявшей стадии борьбы, и когда заговаривал с маршалами, прерывая свое угрюмое молчание, то делал это затем, чтобы отдать новые распоряжения. Он решил теперь отпустить папу в Рим; он позволил испанскому королю Фердинанду VII, которого держал в плену пять лет, вернуться в Испанию. Понадобились 125 тысяч потерянных обеими сторонами людей на лейпцигском поле, и главное понадобилось отступление от Лейпцига, чтобы Наполеон наконец примирился с мыслью, что уже не поправить ему одним ударом всего, что случилось, не загладить Бородина, московского пожара, гибели великой армии в русских снегах, отпадения Пруссии, Австрии, Саксонии, Баварии, Вестфальского королевства, не ликвидировать Лейпцига, испанской народной войны, не сбросить Веллингтона с англичанами в море. Еще в июне, июле, августе этого страшного 1813 года он мог кричать на Меттерниха, топать на него ногами, спрашивая, сколько он денег получил от англичан, оскорблять австрийского императора, провоцировать Австрию, срывать мирные переговоры, впадать в бешенство от одной мысли об уступке Иллирии на юге или ганзейских городов на севере, продолжать жечь английские конфискованные товары; расстреливать гамбургских сенаторов, - словом, вести себя так, будто он вернулся в 1812 г. из России победителем и будто речь идет теперь, в 1813 г., лишь о наказании взбунтовавшейся Пруссии. Но после Лейпцига, приближаясь к границам старой Франции, ведя следом за собой несметные полки врагов, он должен был перестроить все эти навыки своей политической мысли. Речь шла о вторжении неприятеля во Францию, о защите своих территорий.

По пути к Рейну ему пришлось еще при Ганау (30 октября) пробиваться с оружием в руках сквозь баварско-австрийские отряды, и когда 2 ноября 1813 г. император вошел в Майнц, то при нем было лишь около 40 тысяч боеспособных солдат. Остальные вошедшие в Майнц толпы безоружных, изнуренных, больных людей, тоже еще числившихся в армии, можно было смело не считать.

В середине ноября Наполеон был в Париже. Кампания 1813 г. кончилась, и начиналась кампания 1814 г. Подводя итоги, Франция могла видеть, что за полумиллионом (приблизительно) погибшей великой армии 1812 г. следовала гибель новых сотен тысяч, набранных и истребленных в 1813 г.

А война свирепела все сильнее и сильнее, и орудия гремели уже у границ Франции. В стране опять возник экономический кризис вроде того, который существовал в империи в первой половине 1811 г. Но на этот раз не было и не могло быть попыток смягчить безработицу правительственными субсидиями, не было и надежд на скорое прекращение безработицы. В 1813 г., пока Наполеон воевал в Германии, парижская полиция стала замечать (и отмечать в своих сообщениях) явление, о котором говорили, правда сдержанно, уже в 1811 г.: рабочие явно роптали, раздражались, начинали произносить, по донесениям полиции, «мятежные слова».

Подавленные долгим железным гнетом военного деспотизма и почти не выступавшие организованно уже больше 18 лет (с жерминаля и прериаля 1795 г.), рабочие предместья начинали роптать по мере обострения нужды и безработицы. Но все же и в 1813 г. дело не дошло не только до восстания в рабочих кварталах столицы, не только до выступлений, напоминающих хоть отдаленно жерминаль и прериаль, но даже до крупных демонстраций. И не только потому, что шпионаж был доведен до совершенства еще при Фуше и поддерживался при его преемнике Савари, герцоге Ровиго, и не только потому, что наружная полиция была представлена в изобилии и конные патрули разъезжали по городу, и особенно по Сент-Антуанскому и Сен-Марсельскому предместьям, по улице Муффтар, по кварталу Тампль, и днем и ночью. Не потому также, что не было причин к самым горьким, к самым раздраженным чувствам рабочей массы против правительства. Эти причины были. Наполеон - автор «рабочих книжек», ставивших рабочего человека в положение прямой зависимости, - ведь эти книжки отдавали рабочего в полную власть хозяина; Наполеон, ежегодно требовавший налога крови сначала взрослых сыновей, а потом 18-летних юношей и хоронивший их сотнями тысяч на далеких полях мировых побоищ; Наполеон, удушивший даже и тень какой бы то ни было возможности для рабочего отстаивать себя от эксплуатации хозяев, - не имел никаких прав на расположение со стороны рабочих масс.

Но теперь, когда к французским границам приближалось, как в начале революции, вражеское нашествие, когда это вражеское нашествие шло затем, чтобы восстановить господство аристократии и посадить на престол Бурбонов, среди рабочих царили растерянность и недоумение. Образ залитого кровью деспота, ненасытного властолюбца вдруг куда-то отодвинулся. На сцену выступила опять ненавистная роялистская нечисть, эти эмигранты-изменники. Они снова идут на Францию и на Париж и, прячась в обозе иноземного нашествия, уже наперед мечтают о восстановлении дореволюционного строя и изрыгают хулу на все, что было сделано революцией.

Что же делать? Восстать в тылу Наполеона и этим облегчить врагам подчинение Франции их воле и водворение Бурбонов?

Рабочая масса не восстала в конце 1813 г. и в начале 1814 г., хотя за все наполеоновское царствование ей не приходилось так страдать, как в это время.

Настроение буржуазии было иное. Промышленники в большинстве своем еще готовы были поддерживать Наполеона. Они знали лучше других, чего желает и ждет Англия и как трудно будет бороться им с английской конкуренцией вне и внутри страны, если Наполеон потерпит поражение. Крупная торговая буржуазия, финансисты, биржа давно уже жаловались на невозможность жить и работать при непрерывной войне и при произволе, возведенном в систему. Давно уже начал катастрофически сокращаться внешний рынок; теперь не менее катастрофически сократился и внутренний рынок. Деньги были, но они «прятались»: это явление наблюдалось самыми разнообразными свидетелями. Денежные тузы уже утратили надежду на то, что в наполеоновское царствование когда-либо прекратятся войны, а после катастрофы великой армии в России, и особенно после провала пражских мирных переговоров и Лейпцига, мысль о неизбежном поражении императора не позволяла и мечтать о сколько-нибудь устойчивом кредите, о торговых сделках и больших заказах и закупках. Нетерпение, горечь, уныние, раздражение охватили эту (очень значительную) часть буржуазии. Она быстро отходила от Наполеона.

Что касается деревни, то там Наполеон еще мог бы найти опору. Непрерывными рекрутскими наборами, всей массой физических и материальных издержек Наполеон опустошил французскую деревню, и все же масса собственнического крестьянства (кроме Вандеи) особенно страшилась политических перемен, которые несло с собой нашествие. Для крестьянства в его подавляющей массе Бурбоны означали возрождение феодализма, с властью сеньоров, с несвободой земли, с отнятием как церковных, так и конфискованных у эмигрантов земельных имуществ, раскупленных участками буржуазией и крестьянами в эпоху революции. Под страхом лишиться с таким трудом завоеванного права на безраздельное владение своими участками земли крестьянство готово было и дальше терпеть все последствия завоевательной, грабительской внешней политики Наполеона. Наполеон оказывался для деревни более терпим, чем старый феодальный строй, который несли с собой Бурбоны.

Наконец, была еще небольшая, но влиятельная кучка: старая и новая аристократия. Старая (даже часть ее, служившая Наполеону), конечно, была всегда ближе к Бурбонам, чем к нему. Новая - маршалы, графы, герцоги, бароны, созданные Наполеоном, щедро осыпанные золотом и всяческими императорскими милостями, - тоже далеко не единодушно поддерживала императора. Они были просто утомлены той жизнью, которую должны были вести. Они жаждали использовать свои огромные материальные ресурсы как полагается подлинным аристократам: пожить в почете и с комфортом, относя свои недавние военные подвиги в область приятных воспоминаний. «Вы не желаете больше воевать, вам хочется погулять в Париже», - раздраженно сказал император в 1813 г. одному из своих генералов. «Да, ваше величество, я ведь так мало в своей жизни гулял в Париже!» - с горечью ответил тот. Жизнь на бивуаках, среди вечных опасностей, под картечью, а главное, в вечной грандиозной азартной игре со смертью так измучила и утомила их, что самые храбрые и стойкие, как Макдональд, Ней, Ожеро, Себастьяни, Виктор, самые преданные, как Коленкур или Савари, начинали прислушиваться к намекам и инсинуациям Талейрана и Фуше, которые уже давно во мраке и под шумок терпеливо и осторожно готовили измену.

Таково было положение, таковы были настроения, когда, проиграв 16-19 октября в Лейпциге так блистательно начатую весной кампанию 1813 г.. Наполеон явился в ноябре в Париж и стал подготовлять новые силы, с которыми должен был встретить двигавшееся на Францию нашествие европейских народов.

«Пойдемте бить дедушку Франца», - говорил маленький римский король, повторяя со всей серьезностью трехлетнего ребенка фразу, которой научил его Наполеон, обожавший своего сына. Император неудержимо смеялся, слушая эти слова, которые ребенок повторял, как попугай, не понимая их смысла. Между тем дедушка Франц, по мере приближения союзных армий к берегам Рейна, был в очень большой и все возраставшей нерешительности. И не только он, но и его руководитель и вдохновитель, министр Меттерних.

Дело было не в семейных отношениях, конечно, не в том, что Наполеон был женат на дочери австрийского императора и что наследником наполеоновского престола являлся родной внук Франца I. Были другие причины, которые заставляли австрийскую дипломатию смотреть далеко не так прямолинейно на желательный результат войны, как смотрели, например, англичане, или Александр 1, или прусский король Фридрих-Вильгельм III. Для Англии Наполеон был самым непримиримым и самым опасным из всех врагов английской державы, каких только она имела за свою полуторатысячелетнюю историю. При нем между Францией и Англией сколько-нибудь длительного мира быть не могло. Для Александра он был оскорбителем, личным, но и помимо того единственным монархом, который мог восстановить Польшу при ближайшем удобном случае. А что Наполеон, если останется на престоле, найдет и военные и дипломатические возможности наносить своим противникам страшные удары, Александр в этом нисколько не сомневался.

Еще в большей (и гораздо большей) степени этот же мотив руководил и прусским королем. Фридрих-Вильгельм III, которого, можно сказать, силой заставили в марте 1813 г. выступить против Наполеона, не переставал с момента этого решения буквально обмирать от страха вплоть до самого Лейпцига. Он устраивал сцены Александру, особенно после неудач - после Лютцена, после Бауцена, после Дрездена: «Вот я опять на Висле!» - в отчаянии повторял он. Его и Лейпциг не очень успокоил. Этот панический, похожий на суеверие страх перед Наполеоном был тогда очень распространен. Даже после Лейпцига, после потери почти всех завоеваний, с истощенной, отчасти уже ропщущей Францией в тылу. Наполеон казался настолько страшен, что Фридрих-Вильгельм III без ужаса не мог и помыслить о том, как по окончании войны и по уходе союзников ему, прусскому королю, придется снова жить рядом с таким соседом, как Наполеон.

У Австрии не было всех этих мотивов, какие были у Англии, у Александра, у Фридриха-Вильгельма, считавших, что если на этот раз коалиция оставит Наполеона на престоле, то все кровопролития 1812 и 1813 гг. окажутся абсолютно бесполезными. Меттерних вовсе не желал, чтобы Россия осталась без должного противовеса на западе. Ему хотелось, чтобы в Европе остался Наполеон, уже не страшный для Австрии, но очень неприятный для России в качестве возможного союзника Австрии.

Меттерних и Франц I снова решили попробовать договориться с Наполеоном. И вот Меттерниху, который мог очень сильно пугать союзников угрозой выхода Австрии из коалиции, удалось вынудить у Англии, России и Пруссии согласие снова предложить Наполеону мирные переговоры на таких условиях: он отказывается от завоеваний (и без того потерянных) и прекращает войну; ему остается Франция в тех границах (с очень малыми изменениями), которые она получила по Люневильскому миру 1801 г. Союзные монархи находились во Франкфурте. Меттерних пригласил бывшего во Франкфурте задержавшегося там французского дипломата Сент-Эньяна, и в присутствии лорда Эбердина, представителя Англии, и Нессельроде, представителя России, который тут же объявил, что передает также мнение Гарденберга, канцлера Пруссии, наполеоновскому дипломату было поручено отправиться к императору и передать ему мирное предложение союзных держав. Люневильский мир 1801 г. был в свое время результатом победоносной войны. Наполеону оставалась, следовательно, великая держава, которую он создал в 1801 г., после французских побед при Маренго и при Гогенлиндене. Уже на самом краю пропасти, после страшных катастроф 1812 и 1813 гг., под непосредственной угрозой вторжения союзников во Францию, неожиданно явился шанс на спасение. Наполеон оставался повелителем первоклассной державы.

Наполеон не хотел сразу высказаться. Он был погружен в самую кипучую, лихорадочную деятельность по новым наборам, по всесторонней подготовке новой войны. Нехотя, с оговорками он согласился начать переговоры и одновременно еще больше усилил энергию по подготовке новой армии.

«Погодите, погодите, - говорил он, ни к кому не обращаясь и неустанно шагая по своему кабинету, - вы скоро узнаете, что я и мои солдаты, мы не забыли наше ремесло! Нас победили между Эльбой и Рейном, победили изменой... Но между Рейном и Парижем изменников не будет...»

Эти слова разносились по Франции и по Европе. Никто из знавших Наполеона не верил в успех мирных предложений союзников. Ежедневно новые и новые формирования проходили перед испытующим взором императора и направлялись на восток, к Рейну. Близился конец великой трагедии.

24 июня 1812 года армия Наполеона без объявления войны вторглась в пределы Российской империи. Быстрое продвижение мощной французской армии вынудило русское командование отступить вглубь страны и лишило возможности главнокомандующего русской армией, генерала Барклая-де-Толли, подготовить войска к сражению. Затянувшееся отступление вызвало общественное недовольство, поэтому 20 августа император Александр I подписал указ о назначении главнокомандующим русскими войсками М.И. Кутузова. Однако и ему пришлось отступать, чтобы выиграть время для сбора всех сил.

К тому времени армия Наполеона уже понесла значительные потери, и разница в численности двух армий сократилась. В сложившейся ситуации Кутузов решил дать генеральное сражение недалеко от Москвы, у села Бородино.

К 5 часам утра 7 сентября 1812 года армия французов, насчитывавшая около 134000 человек, уже изготовилась к атаке на позиции, занятые русской армией, имевшей в своем составе примерно 155000 человек (в том числе регулярных войск - 115000 человек). Появление императора Наполеона на его командном пункте перед захваченным накануне Шевардинским редутом она встретила громовыми криками: «Да здравствует император!» Именно так она уже много лет приветствовала его перед каждым сражением, предвкушая победу.

В начале шестого французы атаковали не левое, как предполагал штаб М.И.Кутузова, а правое крыло русской позиции. 106-й полк из дивизии генерала Дельзона (корпус Эжена де Богарне) ворвался в село Бородино, однако стоявший там русский полк гвардейских егерей не был застигнут врасплох. Разгорелся кровопролитный бой. Генерал Богарне слал Дельзону подкрепление за подкреплением. К 6 часам утра французы овладели селом, хотя 106-й полк потерял три четверти своего состава. Погиб и командир полка генерал Плозонн, открыв собою длинный список наполеоновских генералов, павших в этом сражении.

Богарне закрепился на Бородинских высотах и поставил южнее села батарею из 38 орудий с приказом вести огонь по центру русской позиции. После этого он стал ждать, как будут разворачиваться события на левом фланге русской армии. Дело в том, что Наполеон распорядился взять Бородино с целью отвлечения внимания противника от направления главного удара.

А главный удар был направлен на Багратионовы флеши, находившиеся южнее. Здесь с 5 часов 30 минут утра закипела ожесточенная битва. Три лучших маршала Наполеона - Даву, Ней и Мюрат - порознь и вместе атаковали войска князя Багратиона, между тем как генерал Понятовский пытался обойти флеши справа.

Честь первой атаки флешей была доверена командиру дивизии из корпуса Даву генералу Компану – тому самому, который накануне взял Шевардинский редут. Его удар приняла на себя дивизия генерала М.С.Воронцова при поддержке дивизии генерала Д.П.Неверовского. Компан пошел на флеши со стороны Утицкого леса под прикрытием огня 50 орудий, но был отбит. Тогда маршал Даву подкрепил его дивизией генерала Дессе и приказал повторить атаку. В этой новой атаке Компан был тяжело ранен, а сменивший его Дессе тут же разделил его участь. Вслед за ними получил свою 22-ю за время боевой службы рану генерал-адъютант Наполеона Рапп, присланный на помощь лично императором. Французы заколебались. Видя это, маршал Даву сам повел на приступ 57-й полк, но был контужен, сбит с лошади и потерял сознание. Наполеону даже «успели» доложить о смерти проставленного маршала. А тем временем русские выбили французов из флешей.

Наполеон, узнав, что Даву жив, приказал возобновить штурм флешей. В это время он уже знал, что Понятовский из-за плохих дорог опоздал с обходным маневром, а посему решил обойтись фронтальным ударом, но более сильным. Для этого он присоединил к двум дивизиям Даву три дивизии из корпуса маршала Нея и кавалерию Мюрата. Таким образом, в третью атаку на флеши он бросил 30000 человек, которых поддерживало 160 орудий.

Князь Багратион, готовясь к отражению третьей атаки, тоже увеличил свои силы. Он подтянул к флешам две дивизии и артиллерию из резерва, затребовал несколько батальонов из корпуса Н.Н.Раевского, который был ему подчинен, и целую дивизию П.П.Коновницына из корпуса Н.А.Тучкова 1-го, который не был ему подчинен, но дивизию прислал. Предвидя нарастающую мощь французских атак, Багратион обратился за подкреплением к Барклаю де Толли и Кутузову. Пока же, перед третьей атакой, он имел на флешах примерно 15000 человек и 164 орудия.

Французы начали третью атаку флешей около 8 часов. В результате, две дивизии Даву и три Нея под огнем русских батарей ворвались во флеши. Отражая эту атаку, почти целиком погибла сводно-гренадерская дивизия генерала М.С.Воронцова (сам он, получив штыковую рану, выбыл из строя - первым из русских генералов). Вслед за ним был контужен генерал Неверовский. Его дивизия тоже была почти вся уничтожена. Тогда князь Багратион лично повел резервные войска в штыковую атаку и оттеснил вражескую пехоту.

После этого Наполеон дал знак маршалу Мюрату. Тот взял из корпуса генерала Нансути кирасирскую дивизию и во главе ее помчался на флеши. Русские встретили «железных людей» Мюрата картечью и контрударом кавалерийского резерва, и те вынуждены были отойти на исходную позицию. Так закончилась третья атака на флеши.

Около 9 часов утра Наполеон узнал, что генерал Понятовский со своими поляками занял Утицу и, таким образом, грозит ударить в тыл Багратиону. Император счел это обстоятельство удобным для решающей атаки флешей. Он подкрепил Даву и Нея дивизией генерала Фриана, которая была в Великой армии такой же образцовой, как у русских дивизия Коновницына. В четвертый раз французы атаковали столь мощно, что с ходу взяли все три флеши, а полки Фриана ворвались даже в Семеновское - деревню, находившуюся сразу за флешами. Казалось, судьба левого фланга русской армии была решена. Но Багратион, к которому уже привел свою дивизию Коновницын, и подходили другие подкрепления от Барклая де Толли, не растерялся. Собрав все, что у него было, он перешел решительную в контратаку. В результате, флеши и деревня Семеновское были вновь отбиты.

После этого Наполеон решил внести коррективы в план сражения. Генерал Богарне, готовившийся атаковать Курганную высоту после того, как будут взяты флеши, получил приказ идти в атаку немедленно, чтобы остановить приток подкреплений от Барклая де Толли к Багратиону.

Тем временем, около 10 часов, Даву и Ней в пятый раз повели свои дивизии на флеши. Вновь атака им удалась: они овладели укреплениями и захватили 12 орудий. Французы уже готовились повернуть их против русских войск, но не успели. Гренадерские полки Коновницына и принца Мекленбург-Шверинского при поддержке двух кирасирских дивизий выбили противника из флешей и вернули назад захваченные орудия. При этом был убит генерал А.А.Тучков 4-й, а принц Мекленбург-Шверинский ранен. У французов здесь погиб начальник штаба 1-го корпуса генерал Ромёф.

Наполеон продолжал наращивать мощь своих атак на Багратионовы флеши, сочетая их с ударами по другим пунктам русской позиции. Как только генерал Богарне со второй попытки взял Курганную высоту (Понятовский в это время теснил Н.А.Тучкова 1-го за Утицей), то есть около половины одиннадцатого, Наполеон приказал маршалам Даву и Нею в шестой раз атаковать флеши, присоединив к их пяти дивизиям еще две дивизии из корпуса генерала Жюно. Однако на этот раз французы не сумели даже подойти к флешам, не выдержав уничтожающего огня русских батарей.

Время подошло к 11 часам. Генерал Понятовский развивал свой успех, атакуя Тучкова 1-го возле Утицкого кургана, а, главное, генерал Богарне закрепился на Курганной высоте и уже открыл оттуда боковой огонь по флешам. Наполеон, усилив фронтальный обстрел позиции князя Багратиона, предпринял новый штурм флешей силами маршалов Даву и Нея, а Жюно направил в обход между флешами и Утицей для удара по Багратиону с фланга.

Однако этот маневр, который должен был, по замыслу Наполеона, решить исход сражения, не удался. Две дивизии Жюно неожиданно натолкнулись возле Утицы на корпус генерала К.Ф.Багговута, который в начале битвы занимал правое крыло русской позиции и перемещение которого справа налево Наполеон просмотрел.

Кто и когда направил Багговута с правого на левый фланг? Одни исследователи считают - Кутузов, другие - Барклай де Толли. Сам Багговут доносил после сражения М.И.Кутузову: «Когда неприятель повел атаку на наш левый фланг, я по приказанию главнокомандующего 1-й Западной армией пошел с пехотными полками 2-го корпуса на подкрепление оного». Этот документ решает вопрос: корпус Багговута был послан на левое крыло Барклаем де Толли.

Итак, Жюно был отброшен войсками Багговута к Утицкому лесу. Не удалась и лобовая, седьмая по счету, атака на флеши войск Даву и Нея. Мало того, французы вновь были выбиты с Курганной высоты. В это время, на юге, Понятовский увяз в боях с войсками генерала Тучкова 1-го.

Теперь Наполеон мог рассчитывать только на особую силу фронтального удара по флешам. К 11.30 он выставил против них 45000 человек и 400 орудий. Князь Багратион в это время имел примерно 20000 человек и 300 орудий, но от Барклая де Толли к нему подходили полки 4-го пехотного и 2-го кавалерийского корпусов.

Восьмая атака флешей была еще мощнее, чем предыдущие, но защитники флешей не дрогнули, а русская артиллерия старалась не уступать французской.

Тем не менее, атакующий порыв французов был так силен, что русские вновь уступили им флеши. Но князь Багратион считал и этот успех противника временным. Точно так же были настроены и его солдаты. Не дав французам закрепиться на флешах, Багратион объединил 8-й корпус генерала М.М.Бороздина, 4-й кавалерийский корпус генерала К.К.Сиверса и 2-ю кирасирскую дивизию генерала И.М.Дуки и сам повел войска в контратаку. В этот момент он был сражен осколком ядра, который раздробил ему голень левой ноги.

Несколько мгновений Багратион силился превозмочь страшную боль и скрыть свое тяжелое ранение от войск, но потом, ослабев от потери крови, он упал с коня. В результате, контратака, начатая им, была отбита, причем выбыл из строя с тяжелой раной генерал Э.Ф.Сен-При - начальник штаба 2-й армии.

Временно заменивший Багратиона генерал Коновницын с боем отвел войска к деревне Семеновское. Потом прибыл генерал Д.С.Дохтуров, который и принял на себя командование левым флангом русской армии.

Осмотрев позицию, Дохтуров нашел «все в большом смятении». Между тем французы упорно лезли вперед, пытаясь довершить разгром русского левого фланга. Два кавалерийских корпуса - Нансути с юга и Латур-Мобура с севера - ударили по семеновской позиции. Три свежих гвардейских полка (Литовский, Измайловский и Финляндский), которые прислал из резерва сам М.И.Кутузов, геройски отразили атаки французской кавалерии, давая возможность Дохтурову привести расстроенные войска в порядок. Правда, дивизия Фриана вновь, и теперь уже прочно, овладела деревней Семеновское (сам Фриан был здесь ранен), но Дохтуров, отступив за Семеновское, прочно закрепился на новом рубеже.

Маршалы Мюрат, Ней и Даву, силы которых тоже были истощены, обратились к Наполеону за подкреплением, но тот отказал. Он решил, что левое крыло русских и так уже расстроено, а посему направил свои главные усилия против центра русской позиции, для чего начал готовить решающую атаку Курганной высоты.

Ожесточение битвы росло с каждым часом.Нужно отдать должное солдатам и офицерам Наполеона: в тот день они дрались прекрасно. Но русские солдаты и офицеры устояли перед ними, а генералы не уступали им в доблести. Например, Барклай де Толли в полной парадной форме лично водил полки в атаки и контратаки. Под ним были убиты пять лошадей, погибли или были ранены 9 из 12 его адъютантов. Командир 3-го корпуса Н.А.Тучков 1-й пал, смертельно раненный. Его брат генерал А.А.Тучков 4-й был сражен картечью, когда он со знаменем в руках поднял своих солдат в контратаку. Погиб и генерал А.И.Кутайсов, и его тело потом так и не смогли разыскать.

Наполеон с каждым часом битвы мрачнел. Он был нездоров, его мучила простуда. А примерно в 12 часов ему вдруг доложили о появлении русской кавалерии у него на левом фланге. Этот рейд во фланг Наполеона организовал Кутузов, и сделано это было в самый критический момент сражения.

В обход были направлены кавалерийский резерв генерала Ф.П.Уварова и казаки М.И.Платова. К сожалению, рейд Уварова и Платова был предпринят малыми силами (всего 4500 сабель), а главное, без должной энергии. У деревни Беззубово русская конница была остановлена войсками генерала Орнано и вернулась назад. В результате, обходный маневр и удар по левому флангу Наполеона, на что рассчитывал Кутузов в надежде перехватить инициативу боя, не удались.

Тем не менее, этот рейд был весьма полезен для русской армии и делает честь М.И.Кутузову как главнокомандующему. Он отвлек внимание Наполеона и заставил его на два часа приостановить штурм Курганной высоты. Более того, дивизию Молодой гвардии, уже изготовившуюся к атаке, Наполеон вернул обратно в резерв. Тем временем Кутузов успел перегруппировать свои силы: Барклай де Толли заменил в центре остатки корпуса Н.Н.Раевского последним свежим корпусом генерала А.И.Остермана-Толстого, а Дохтуров привел в порядок расстроенное левое крыло.

Только в 14 часов французы начали общий штурм Курганной высоты. Здесь стояла 18-орудийная батарея генерала Раевского, которую поддерживали еще несколько батарей. Первую атаку французов на высоту отражали 46 русских орудий, вторую - уже 197. Эти две атаки войска генерала Богарне провели еще утром - с 10 до 11 часов, одновременно с пятой и шестой атаками на Багратионовы флеши. Сначала пошла на приступ итальянская дивизия генерала Брусье, но она была отброшена. Тогда Богарне послал вперед приданную ему из корпуса маршала Даву дивизию генерала Морана. Впереди этой дивизии шла бригада генерала Бонами, которая и ворвалась на батарею Раевского. Но не успели французы там закрепиться, как генерал А.П.Ермолов неожиданно и для Наполеона и для Кутузова организовал блестящую контратаку. Он случайно проезжал мимо с поручением и увидел беспорядочный отход русских войск от Курганной высоты, только что занятой французами. Тогда Ермолов обнажил шпагу и лично повел солдат в контратаку, в которой погиб генерал А.И.Кутайсов. Сам Ермолов был ранен.

Так французы во второй раз были выбиты с батареи Раевского. Поддержать свою пехоту попытался кавалерийский корпус генерала Монбрена, но под огнем русской артиллерии он отошел назад, а сам Монбрен погиб. Генерал Бонами был взят в плен.

Итак, в 14 часов французы начали третий, решающий штурм Курганной высоты. К этому времени Наполеон убедился, что вся русская армия, наконец, задействована в сражении. Теперь он рассчитывал не просто взять высоту, но и прорвать здесь, в центре, русский боевой порядок.

Под прикрытием мощной канонады генерал Богарне повел на штурм высоты три пехотные дивизии - Брусье, Морана и Жерара. В этот момент Наполеон приказал генералу Коленкуру, только что заменившему Монбрена, атаковать высоту с правого фланга.

Одновременно с фланговой атакой Коленкура пехота Жерара атаковала батарею Раевского в лоб. В результате, французы овладели батареей, причем генерал Коленкур был убит. Русский генерал П.Г.Лихачев при этом был взят в плен.

Примерно к 15 часам французы окончательно заняли Курганную высоту, но продвинуться дальше не смогли.

Около 17 часов Наполеон прибыл на Курганную высоту и оттуда осмотрел центр русской позиции. Отступив к высотам у деревни Горки, русские войска стояли, изрядно поредевшие, но не сломленные и готовые и дальше отражать атаки. Наполеон знал, что и левое крыло русских, оттесненное за Семеновское, уже приведено в боевой порядок. Корпус Понятовского не сумел его обойти; он занял Утицу и Утицкий курган, но там и остался, не имея сил для продолжения атак. Что же касается русского правого фланга, то он был надежно прикрыт высоким берегом реки Колоча.

Наполеон был мрачнее тучи: о бегстве разгромленной русской армии не могло быть и речи. Правда, у Наполеона осталась нетронутой его гвардия (19000 самых лучших солдат). Маршалы Ней и Мюрат умоляли императора двинуть гвардию в бой и таким образом «довершить разгром русских». Но Наполеон не стал этого делать. Он сказал: «За 800 лье от Франции нельзя рисковать последним резервом». В результате, решающей атаки так и не последовало.

Постепенно бой затихал, и М.И.Кутузов выглядел вполне довольным. Он видел, что русским удалось выстоять. Конечно, он отовсюду получал сведения о громадных потерях, но прекрасно понимал, что французы потеряли не меньше. С другой стороны, резервов у Кутузова, в отличие от Наполеона, больше не было.

Тем временем Наполеон отвел свои войска с батареи Раевского и Багратионовых флешей, чтобы дать своим солдатам и офицерам отдохнуть не на трупах своих товарищей, а в стороне от них.

Что же касается Кутузова, то он, узнав, что русские потери гораздо больше, чем он мог себе представить, около полуночи дал приказ отступать. В результате, еще до рассвета русская армия оставила поле боя и выступила к Москве.

Французские историки большей частью утверждают, что при Бородино французы потеряли 6567 человек убитыми и 21519 ранеными - всего 28086 человек. В зарубежной литературе приводятся и другие цифры, но, как правило, в пределах от 20000 до 30000 человек.

В русских источниках часто называется цифра 50876 человек.

Наполеон потерял в этом сражении 49 генералов (10 убитыми и 39 ранеными).

Русские потери при Бородино французы определяют в диапазоне от 50000 до 60000 человек. Русские источники, естественно, называют иную цифру - 38500 человек. Но в эту цифру явно не включены потери среди казаков и ратников-ополченцев. Более реальной выглядит цифра в 45000 человек. При этом русские потеряли 29 генералов (6 убитыми и 23 ранеными).

А вот трофеи с обеих сторон были одинаковы: русские взяли 13 пушек и 1000 пленных, французы захватили 15 пушек и тоже 1000 пленных. Ни та, ни другая сторона не оставила противнику ни одного знамени.

Так кто же победил в этом сражении? Формально Наполеон был вправе объявить себя победителем: он занял все основные позиции, оборонявшиеся русской армией, после чего русские отступили, а затем и оставили Москву.

С другой стороны, Наполеон главной своей задачи - разгромить русскую армию - так и не решил.

Но и М.И.Кутузов, считавший своей главной задачей спасение Москвы, сделать это не сумел. Он был вынужден пожертвовать Москвой ради сохранения армии и спасения России. Но сделал он это не по воле Наполеона, а по своей собственной, и вовсе не потому, что был разбит в генеральном сражении.

Император Наполеон вспоминал позже о Бородинском сражении так: «Из всех моих сражений самое ужасное то, что я дал под Москвой. Французы показали себя в нем достойными одержать победу, а русские – называться непобедимыми».

Двести лет назад Наполеон начал войну с Россией, закончившейся его - для многих неожиданным - разгромом. Что было главной причиной поражения: народ, зима иль русский бог?

В год двухсотлетия русской кампании Наполеона, закончившейся разгромом «великой армии», в Германии выходит множество книг, рассказывающих об этом походе. Это и монографии немецких историков, и переводы, и переиздания, многостраничные научные труды и популярные издания. Их авторы задаются тем же вопросом, что и Пушкин в «Евгении Онегине»:

Гроза двенадцатого года
Настала - кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?
Кость, брошенная Наполеону

Что же всё-таки было причиной поражения «великой армии» Наполеона? Однозначного ответа не даёт никто. Одни считают, что главную роль сыграла плохая подготовка к русской кампании, чрезмерная самоуверенность Наполеона и суровость российского климата («зима»). Другие историки особо выделяют храбрость русских солдат и небывалый патриотический подъём («остервенение народа»). Третьи с восхищением пишут о блестящей тактике Барклая-де-Толли и позже Кутузова, не вступавших в решающую битву и выматывавших противника вплоть до Бородина. Так, Адам Замойский (Adam Zamoyski) называет решение «бросить кость» Наполеону, отдав ему Москву, «блестящим». Четвёртые возражают, что называется, по всем пунктам, кроме стойкости русской армии (её не оспаривает никто).

Холода в 1812 году начались действительно раньше, чем обычно, - в октябре. Но судьба наполеоновской армии к тому времени была решена. Её остатки уже отступали в совершенном беспорядке из Москвы. Катастрофа разразилась намного раньше - в сущности, ещё до Бородинского сражения. Готовя поход в Россию, Наполеон, конечно, учёл некоторые российские особенности, но далеко не все.

Ни такой плотности населения, как в Центральной и Западной Европе, ни такого высокого, как там, уровня жизни в России не было. Нищие крестьяне и немногие, тоже не слишком богатые, помещики прокормить сотни тысяч наполеоновских солдат не могли. Едва расположившись на ночлег, те сразу отправлялись на поиски провианта, обирая местное население до нитки и вызывая ненависть к себе, которая скоро аукнулась «дубиной народной войны».

Дураки и дороги?

Плохие дороги и огромные расстояния привели к тому, что заготовленные заранее обозы остались далеко позади «великой армии». Многие из них застряли в Польше и Литве. Достаточно сказать, что в начале 1813 года русская армия, уже наступая и гоня французов, только в Вильне захватила четыре миллиона порций хлеба и сухарей, почти столько же мяса, спирт, вино, тысячи тонн обмундирования и различного военного снаряжения. Всё это было заготовлено французами для русской кампании, но так и не дошло до боевых частей.

Падёж кавалерийских и артиллерийских лошадей, которым, как и людям, приходилось рассчитывать только на подножный корм, имел колоссальные масштабы. Несколько десятков тысяч лошадей не дошли даже до Смоленска, что в значительной степени ослабило наполеоновскую армию.

Кроме того, её косили тиф и различные инфекционные заболевания. Боевой дух упал уже в первые недели кампании, количество больных исчислялось десятками тысяч. Незадолго до Бородинского сражения было установлено, что от 400-тысячной армии в строю осталось всего 225 тысяч человек. Лёгкая кавалерия, например, потеряла половину своего состава. А по подсчётам французских квартирьеров, которые приводит в своей книге «Россия против Наполеона» Доминик Ливен (Dominic Lieven), только в первые полтора месяца из армии Наполеона дезертировали 50 тысяч человек.

Одной из причин массового дезертирства было то, что французская армия лишь наполовину состояла из французов. Многие закалённые в боях ветераны ушли на покой ещё в конце 1811 года, их сменили мобилизованные добровольно-принудительно итальянцы, голландцы, немцы, швейцарцы, бельгийцы... Впрочем, как пишет историк Даниэль Фуррер (Daniel Furrer), немало этих «союзников» сражалось весьма храбро. Из 27 тысяч итальянцев только около тысячи вернулись после русской кампании домой. А из 1300 швейцарских солдат около тысячи погибли, прикрывая переправу через Березину во время отступления «великой армии».

Немцы против немцев

Немцы сражались и на той, и на другой стороне. Германские королевства и княжества были частично оккупированы французами, частично - как Пруссия - вынуждены были под давлением Наполеона и угрозой оккупации стать его союзниками. В русском походе участвовали 30 тысяч баварцев, 27 тысяч солдат и офицеров из Вестфальского королевства, 20 тысяч саксонцев и столько же пруссаков. «Союзникам» из Пруссии, которая незадолго до этого была союзницей России, Бонапарт особенно не доверял, на всякий случай отдав прусскую дивизию под командование французскому маршалу.

Что касается русской армии, то в её составе был особый Русско-немецкий легион, который формировался, в частности, из гусаров и пехотинцев, перешедших на сторону России уже после вторжения Наполеона. К концу кампании численность легиона составляла почти 10 тысяч человек: два гусарских полка, две пехотные бригады, рота егерей и конноартиллерийская рота. Командовали частями прусские офицеры, а всем легионом - граф Людвиг Георг Вальмоден-Гимборн (Ludwig Georg Wallmoden-Gimborn).

Ещё одна тема, которая особенно занимает немецких историков: кто виноват в пожаре Москвы? Кто поджёг её, когда в Москву вступила армия Наполеона: французские солдаты, генерал-губернатор граф Ростопчин, русские лазутчики? Для Анки Мюльштайн (Anka Muhlstein), автора книги «Московский пожар. Наполеон в России», нет сомнений: Москву подожгли по приказу Фёдора Ростопчина, чем тот сам долгое время хвастался. Царь Александр был, кстати, весьма недоволен. Ещё бы! В Москве сгорели почти шесть с половиной тысяч домов из девяти тысяч, более восьми тысяч лавок и складов, больше трети церквей. В огне погибли две тысячи раненых русских солдат, которых отступавшие не успели забрать с собой...

Значительная часть книги «Московский пожар», как и других трудов, рассказывающих о войне 1812 года, посвящена Бородинскому сражению. И тут вопрос номер один: потери сторон. По новейшим данным, французы потеряли 30 тысяч человек (примерно каждого пятого), русские - около 44 тысяч (каждого третьего). К сожалению, в России находятся псевдоисторики, всячески преуменьшающие русские потери и преувеличивающие французские. Кроме того, что это неправда, следует сказать, что это совершенно не нужно. Статистика потерь никак не умаляет героизма участников Бородинского сражения, как и то, что формально его выиграл Наполеон, занявший в результате Москву. Но победа эта была пирровой...